Пишите мне на mail@vladstarostin.ru. Подписывайтесь через RSS
31 августа 2017
Истории о поэтах и писателях начала 20 века. Язык прекрасный, при этом чувствуется, что автору всегда есть, что сказать. Не он плетётся за чередой событий, а скорее сюжет не поспевает за его мыслью. Рекомендую.
Я долго, много лет ходил кругами вокруг Довлатова, но всё не читал. А тут попробовал, и очень понравилось. Тоже мемуары, тоже во многом про писателей. Одна из лучших книг этого года для меня.
Математик популярно пишет про математику. Показывает, как её используют в других областях жизни, и объясняет, почему используют неправильно. Какой-то объединяющей идеи во всей книге я не увидел, но чтение отличное. Издавалась на русском. Да, из похожего, но про экономику понравилась в своё время «Экономист под прикрытием».
Набор фантасмагорических баек про советскую историю. Оказалось совсем неплохо.
Есть, мол, две установки. Либо вы ориентируетесь на рост: в трудностях видите возможность для развития, стремитесь быть лучше себя, а не лучше других, верите, что можно себя изменить в лучшую сторону. Либо ориентируетесь на данность: избегаете трудностей, верите, что люди не меняются, в общем, всё наоборот. и вы, мол, сами можете выбрать себе установку. Лучше, конечно, первую, чем вторую. Кажется, что всё очевидно, но для меня эта книга была очень полезна и показала многие вещи в новом свете. Будет ли полезна вам — не знаю. И как водится, одна эта мысль растянута на много страниц. Может быть, так усваивается лучше.
К сожалению, указ секретный и показать его тебе я не могу, хотя ты и обязан был на нём расписаться.
Buffon solved this equation (and so can you, if that’s the kind of thing you’re into)...
...с инстинктивным отвращением к её отчётливой, пряной плотскости.
Мы по утрам садимся завтракать. Мы единственные в Америке завтракаем, как положено. Едим, например, котлеты с макаронами.
Затрудняла общение и склонность к мордобою.
Через полчаса я уже разливал водку. Диана приготовила фирменный салат. В салате были грибы, огурцы, черносливы, редиска, но преобладали макароны.
В живописи Валерий Яковлевич разбирался неважно, однако имел пристрастия.
Риццо вернулся, достал сигарету. Что-то в нем отвечало музыкальному ритму. Банально выражаясь, он приплясывал.
И Губин, мне кажется, сдался. Оставил литературные попытки. Сейчас он чиновник «Ленгаза», неизменно приветливый, добрый, веселый. За всем этим чувствуется драма.
Любая житейская мелочь побуждала Верховского к тяжким безрезультатным раздумьям.
Однажды я мимоходом спросил его:
— Штопор есть?
Верховский задумался. Несколько раз пересек мой кабинет. Потом сказал:
— Сейчас я иду обедать. Буду после трех. И мы вернемся к этому разговору. Тема интересная...
Прошел час. Мукузани было выпито. Художник Зуев без усилии выдавил пробку корявым мизинцем. Наконец появился Верховский. Уныло взглянул на меня и сказал:
— Штопора у меня, к сожалению, нет. Есть пилочка для ногтей...
На нем был черный пиджак поверх белого свитера с высоким воротником. Весь жилистый и сухой, с обветренным красноватым лицом, он похож был на рыбака.
Мы обнялись и расцеловались. Действительно, мы с ним давненько не виделись, если виделись вообще.
...очень странного акцента, в котором резко еврейские интонации кишиневского уроженца сочетались с неизвестно откуда взявшимся оканьем заправского волгаря.