Влад Старостин со своим блогом
Пишите мне на mail@vladstarostin.ru. Подписывайтесь через RSS
Влад Старостин со своим блогом
Пишите мне на mail@vladstarostin.ru. Подписывайтесь через RSS
11 октября 2021
Русский роман 1860-х годов. Авантюрно-криминальный путеводитель по неприглядным местам и сторонам жизни тогдашнего Петербурга. «Путеводитель» здесь не метафора, книга очевидно писалась для читателя, который далёк от ночлежек для бездомных, бандитских притонов, больниц для бедных и тюремных камер. Поэтому автор тщательно и последовательно, со множеством мелких деталей описывает вид и быт этих мест. При этом заметно, что именно желание рассказать и показать влияет на структуру книги сильнее, чем сюжет, так что да, это именно что путеводитель, и тем интереснее его читать сегодня.
Роман такой масштабный, что любое перечисление всего там описанного кажется мелким. Я ни из одной книги не узнавал столько реалий о жизни в 19 веке. Вскользь оброненные автором понятия типа «гусачник» или «Опекунский совет» отправляли меня гуглить и узнавать ещё больше. Или например, я впервые осознал, что представляла собой гражданская казнь. Или что бедняки для того, чтобы прилепить бумажку на стену, использовать жёванный хлебный мякиш. Или о том, что были музыкальные издатели, которым композиторы приносили написанные сочинения. Да, перечислять можно до бесконечности, поэтому делать я этого не буду.
В репликах преступников Крестовский использует жаргон того времени, и впечатляет, сколько современных слов были в ходу уже тогда. Например, «клёвый», «бабки» (в значении деньги), «лафа». Опять начал перечислять, много в общем.
Также в книге есть сюжет, герои, и именно сюжетная часть сделала для меня чтение очень тяжёлым. Я не особо впечатлителен, но тут такое количество несправедливости, крушения надежд и падения на самое дно, что тронуло и меня. По началу ещё веришь, что есть надежда, какая-то отдушина для главных героев. А потом понимаешь, что книга устроена иначе, и если сейчас всё плохо, то дальше будет только хуже. До сих пор неприятно вспоминать, как ломались судьбы главных героев. При том, что какой-то особой художественной красоты и изящества языка в книге немного, тут скорее попытка схватить и передать читателю время и место, но эффект очень сильный. По крайней мере для меня.
В общем, не сказать, что я получил большое удовольствие от чтения, но ни капли не жалею о прочитанном. Книга огромная, книга тяжёлая, книга классная. Рекомендую.
Здесь на каждом шагу ноголомные рытвины, вбоины, ухабы, вывороченные камни...
...а в карманах у той и у другого было по паре заряженных пистолетов — на всякий случай, ради предосторожности против добрых людей.
Это была заматерелая, закалённая и какая-то слоновья натура!
Это один варьянт маскарадных разговоров; другой — несколько короче, зато разнообразнее:
— Я тебя знаю.
— Знаешь? Ну, это не делает тебе чести. Убирайся!
Голос у него был баритон, с приятным хрипом, такой, какой обыкновенно бывал у ротных командиров, когда они с недосыпу после вчерашнего перепоя являлись ранним утром перед выстроенной во фронт своей ротой. Майор подчас очень любил вспоминать былое время, которое называл «лихим», и при этих рассказах всегда старался держать себя с наибольшей молодцеватостью, закручивал кверху щетинку усов и поводил глазками с сокольей искоркой, которая переходила у него в капельку маслица, если дело начинало касаться разных полечек, жидовочек, хохлушек и татарочек.
По улицам гнилая оттепель мутную кашицу по жидким лужам наквасила, а с неба какая-то неопределённая скверность сеялась.
...с физиономией, которая ясно изобличала, что обладательница её, хотя к небесно-божественному приникает, но и от греховно-земного укрыться плотию своей неизможет.
Находилось в этом обществе также и несколько молодых людей; но это были молодые люди с какими-то блинчатоплоскими, тарелочно-тупыми физиономиями, какие-то загнанные и запуганные.
2 августа 2021
Книга, критикующая теорию суперструн. Автор рассказывает историю физики элементарных частиц, о том, как появилась теория суперструн, как завоевала умы учёных и как на самом деле никакая это не научная и даже и не теория. Говоря словами автора, «it isn’t really a theory, but rather a set of reasons for hoping that a theory exists».
В целом получился довольно интересный рассказ о том, как наука в одном месте свернула не туда, и не может теперь эту ошибку исправить. Ну и более глобально о том, что современная наука — это не только поиски истины и критический метод, но также и зависимость от общественного мнения, карьеризм, равнение на авторитетов, беспокойство о грантах и так далее. Понятно, что ничего лучше у нас нет, но розовые очки тут совершенно излишни.
Читается, несмотря на тему, не особо сложно. Всё-таки книга в первую очередь не про физику. Понравилось, интересно.
Советская повесть 1972 года об учителе, которые отмечает своё шестядисятилетие и вдруг получает телеграмму с обещанием его убить, подписанную «ваш бывший ученик». И вот главный герой перетряхивает своё прошлое, пытаясь понять, кто же это может быть.
По сути такое размышление на тему, что такое хорошо и что такое плохо. Поиски этики и нравственности в советском духовном пространстве. Поиски не особо успешные да и, если честно, не особо увлекательные. Возможно просто не мой жанр. Понравились отдельные пейзажные описания, но в целом не особо.
Мне скорее понравилась, чем нет, написанная Шкловским в 1937 году книга «Заметки о прозе Пушкина» (впрочем, я уже не уверен, понравилась бы сейчас), но вот это книга, написанная 45 лет спустя, уже совсем не нравится. Это литературоведческие размышления о прозе русских классиков (и немного о писателях других стран), как бы про сюжет.
Я сравнил его книгу про Пушкина с рассказом случайного попутчика в поезде. Так себе шутка, но вот эта книга производит впечатление подобного рассказа, но попутчик уже принял свои пол-литра. Рваное повествование, перепрыгивание с темы на тему, и всё это какое-то скованно развязное. Мол, как бы полёт фантазии, свободная мысль, но выдавленное. Ну а если смотреть на мысли, то это прямо усреднённое советское литературоведение, всё те же приоритеты и выводы, ничего интересного, обычная тоска.
Не рекомендую.
Решил вот прочитать все романы Дика, это первый. Написан в конце 40-х, а опубликован уже после смерти автора только в 94-м. Никакой фантастики, роман скорее старомодный, как пишет Википедия, «straight literary fiction». Взросление, потеря невинности, женская доля, философские размышления, отсылки всякие. Сеттинг камерный, три человека, можно сказать, что на необитаемом острове, откуда можно сбежать только в воспоминания. Всё довольно стандартно для американской прозы начала 20-го века. Действия мало, ожидается, что всё оно будет в душе и голове читателя. Обычный роман, ничего особенного.
Решил вот что-нибудь по музыке почитать, взял наугад в магазине, а тут опять жемчужина советского искусствоведения. Теория музыкального аккомпанемента через призму «марксистско-ленинской эстетики». «Примат содержания», «объективное бытие содержания мыслимо только в форме», «диалектический характер» противоположности мелодии и метроритма и так далее. Есть обрывки интересных мыслей и наблюдений, но в целом в книге больше марксизма с ленинизмом, чем музыки. Если что, тоже 1972 год.
Запылённая жидким светом фонарей улица упиралась в ночь.
It was good, warm though it was.
Как полная чаша, которую боязно расплескать, лежала пустынная улица, до крыш залитая застойной синевой.
...a statement far from any relation to reality...
31 мая 2021
Скорее философское размышление, чем художественная литература. Размышление о том, как мы воспринимаем прошлое, как его вспоминаем и помним. На самом-то деле, тут много всего, это и рассуждения, и рассказы об исторических событиях, и множество отсылок к массовой культуре, и истории жизни предков автора, и богатый приятный язык.
Я бы назвал это книгой-блужданием, когда порой не очень понимаешь, какую именно мысль тебе пытаются донести, но рассказ красивый, звучит умно, и слушать его страшно приятно.
Но с другой стороны, книга удивительно статичная, а ещё при этом довольно объёмная. И вот ты читаешь, наслаждаешься, всё нравится, а потом вот читаешь дальше, и всё так же наслаждаешься, и вот ещё получаешь умных мыслей вперемешку с семейными историями, и ты наслаждаешься, но если честно, уже начинает и приедаться. А если до конца честно, то тяжело читается, осилил не без труда.
Я бы сравнил эту книгу, скажем, с росписью потолка в каком-нибудь средневековом соборе. Роспись очень красивая, качество исполнения высочайшее, есть и интерпретации библейских сюжетов, и отсылки к событиям времени создания, и реверансы в сторону покровителей художника, в общем, шедевр. Но от одной мысли, что всю эту роспись надо просмотреть о начала до конца (от угла до угла), становится тяжело на душе. Слишком много и слишком статично. Вот как и эта книга.
Написано хорошо, мне понравилось, но без тепла.
На первый взгляд, это мемуары Генри Форда, о том, как он начинал, и как добился успеха. Потом понимаешь, что это скорее манифест. У Форда есть определённые принципы и он показывает, как именно они помогли ему стать тем, кем он стал. А ещё потом возникает ощущение, что дело-то не принципах, дело в самом Форде. Он конечно пытается рационализировать свой опыт, как-то объяснить свой успех, но лично у меня сложилось впечатление, что Форд просто крут. И если ты не Форд, то и много пользы от его принципов тебе не будет.
Это не книга-инструкция, и не сборник советов, в ней есть какая-то рыцарский дух прошлого, наказы будущим поколениям. Не думай о конкурентах, не бойся будущего, просто много работай, делай лучший на свете продукт и приноси пользу обществу. Из уст человека, который сам не добился ничего, это звучало бы фальшиво (особенно в наше время). Когда слышишь это от Форда, то испытываешь уважение.
Приведу характерный отрывок:
В то время общее мнение было таково: первоклассный автомобиль должен развивать максимальную скорость. Лично я не разделял той точки зрения, но производители помнили о гоночных велосипедах и по аналогии с ними считали, что победа в гонках заставит потенциальных потребителей обратить внимание на достоинства автомобиля, хотя, казалось бы, более ненадежную рекламу трудно себе представить.
Но раз другие так делали, и мне пришлось этим заняться. В 1903 году я вместе с Тимом Коппером собрал две машины, развивавшие большую скорость. Они были совершенно одинаковыми. Одну мы назвали «999», другую — «Стрела». Поскольку скорость приносила автомобилю славу, я задался целью заставить говорить о моих автомобилях и своего добился.
Оп, и собрал самый быстрый автомобиль в мире. Раз надо, то надо. Если не понимаете, как продвинуть свой продукт, просто сделайте его лучшим в мире, делов-то. А если производство слишком дорого, можно, ну я не знаю, изобрести «особого рода болт, который крепче всякого другого из тех, что есть на рынке, хотя на него уходит лишь треть того материала, который расходовали другие производители».
В целом-то хорошая книга. Вдохновляющая, новаторская для своего времени. Главное не ждать от неё секретов, ведь секрет — он в самих людях.
В воду истории погружаются, словно ищут там золотой песок. Начинается лихорадка кладоискательства, поиск трофеев и нескромных сокровищ. Биографическое письмо становится разновидностью детектива: в поисках Сапфо, в погоне за Сэлинджером, по следам Баленсиаги. На сто вещей, которых вы не знали о Кафке, находятся еще сто, которых Кафка сам о себе не знал, словно единственный способ увидеть старый мир — застать его врасплох.
Он из тех, кто раздерёт рубашку в клочья только потому, что пуговка на воротнике не лезет в петлю. Ему и в голову не придет сделать петлю чуть пошире.
Они умело маскируют события ушедшей жизни под анекдоты — то есть пытаются выдать штучное за типическое...
В мире существует два типа дураков. Один — миллионер, который полагает, будто, накапливая деньги, он каким-то образом копит настоящую власть, второй — нищий реформатор, полагающий, что, отобрав деньги у одного класса и передав их другому, сможет исцелить все страдания мира. Ошибаются оба.
...на школьные праздники приходили чужие деды в цветах и медалях, рассказывали мало (случившееся с ними плохо поддавалось расфасовке на байки и былички), но стояли у чёрной доски прямо: не свидетелями, так свидетельствами.
30 апреля 2021
Современная (2007) российская проза. Сюжет такой. Мол, был в Советском союзе писатель по фамилии Громов, и писал он обычные для своего времени книги: всякие производственные драмы, гимны стройкам пятилеток, про военные подвиги и так далее. Написал всего семь книг. Ничем он особо не выделялся, писателей тогда было много, и о Громове забыли. Но потом вдруг оказалось, что книги Громова не простые, а волшебные — прочитаешь книгу, и что-то с тобой происходит. Прочтёшь одну книгу — испытываешь эйфорию и душевный подъём. Другую — обретаешь супер-выносливость, перестаёшь чувствовать боль и усталость. И вот так с каждой из семи книг. Разумеется, работает это только с оригиналами, иначе было бы неинтересно. И вот роман Елизарова рассказывает нам о том, как люди эти книги ищут, за них борются, а при этом седьмую книгу вообще никто не видел, и даже не знает, как она называется.
Мне кажется, что это классная идея. Вот эти вот поиски волшебных предметов, магический реализм, и всё это на фоне условных девяностых. А потом начинаешь читать, и офигеваешь, насколько же уныло написано. Не плохо, а именно уныло: вымученный сюжет, мир, в который тяжело поверить, какие-то бесконечные бытовые подробности («Помню, в тот наш совместный вторник мы уговорились с Таней найти замену курице. Остановились на жареной картошке и рыбных консервах.»), нерадующий экшон. И ладно бы совсем треш был (типа «Похождений Буратины» Харитонова), было бы здорово, но нет — уныние. На фоне такой интересной идеи — абсолютное разочарование.
Почитав немного дальше, понимаешь, что тут скорее книга-метафора. Мол, это книги Громова — это советская идеология. Которая могла и радость принести народу, и на подвиги воодушевить, и боевой дух поднять. И вот эти люди в этих девяностых хватаются за эти осколки этой идеологии, потому что хвататься больше не за что, рухнуло всё. И опять же, это неплохая метафора. Из неё мог бы получиться отличный рассказ в духе раннего Пелевина (например, «ГКЧП как тетраграмматон»). Но нет, это зачем-то растянуто на роман. А роман вышел серенький.
Книга про медитацию. Мотивирует там, объясняет, что медитация — это прекрасно и помогает от всех бед, рассказывает как начать и как продолжить. Всё хорошо, воды — мало, практического — много, истории там всякие вдохновляющие. Мне понравилось, хотя я и без неё уже порядочно практикую.
Сборник шпионских рассказов Моэма времён первой мировой. Написаны на основании собственного опыта писателя, он действительно в то время работал на МИ-5. Сборник считается прародителем жанра шпионской прозы, и как любой прародитель несколько меркнет на фоне потомков. Наверное, «меркнет» тут не совсем правильное слово. Эти рассказы мягче, менее перчёные, и если более поздняя проза уверенно бьёт в нужные точки и выворачивает нужные крутилки на максимум, то тут надо немного перенастроиться и прочувствовать. Особенно при том, что это не роман, а именно рассказы.
Во-вторых, мощнейшая британскость. Имперский подход с осознанием своей правоты и превосходства. И потрясающий язык, очень нюансный, очень тонкий. Вот например, главный герой начал флиртовать с одной особой, а ему сообщают, что «...it was most undesirable that he should be on any terms with her but those of frigid courtesy». Или персонажи обсуждают одну женщину свободных нравов: «She seemed to have a sneaking fondness for naval officers. I couldn’t exactly blame her for that; they are attractive, but it is unwise for ladies of easy virtue and doubtful nationality to cultivate their society in war-time». Прямо наслаждение.
В-третьих, есть ещё один уровень. Главный герой романа (и автор) — писатель, который работает на разведку. И рассказывая о своей шпионской жизни, он так же рассказывает и о жизни писательской, перепрыгивая из одного мира в другой. Например, он общается со своим куратором о шпионских делах, и в ответ на его слова «Ashenden reflected that this was the mistake the amateur humourist, as opposed to the professional, so often made; when he made a joke he harped on it. The relations of the joker to his joke should be as quick and desultory as those of a bee to its flower. He should make his joke and pass on.»
В целом понравилось. Без восторгов, но с удовольствием.
Книга, рассказывающая о катастрофах и авариях на подводных лодках. Есть катастрофы серьёзные, есть небольшие, есть про советские лодки, есть про западные, есть рассказы подробные, есть совсем короткие, на атомных подлодках, на неатомных, в общем, на любой вкус. С одной стороны, чувствуется увлечённость и вовлечённость автора. Он сам подводник, контр-адмирал, часть подлодок, о которых рассказывает, видел в деле сам. Рассказы подробные, сколько удалось найти информации — вся здесь. А с другой стороны, получилось очень разрозненно. Будто Википедию читаешь. Стиль изложения скачет, иногда это сухой пересказ, иногда с деталями времени (меня впечатлило, как «...старшего лейтенанта Н. Беликова, предотвратившего вместе с матросом ядерную аварию, исключили из КПСС. За утерю партбилета — красная книжица осталась в сейфе на одном из боевых постов и ушла на дно океана вместе с кораблём...»), иногда героическая история, иногда драма. Но не понимаешь, что объединяет все эти истории, не понимаешь, какой замысел был у автора. Просто выпустить подшивку материалов о катастрофах? В конце книги зачем-то ещё рассказывается про захоронение и утилизацию АПЛ, к чему тут это, разве что объём увеличить.
Почитать можно наверное.
...a long knife of murderous aspect.
...войлочная куртка, сбитая до валечной твёрдости.
She was a high-coloured blonde with golden hair of a metallic lustre, lovely no doubt but not attractive, and Ashenden had from the first reflected that it was not the sort of hair you would like to find in your soup.
The stare of those pale eyes of his, too closely set together, gave you the impression that he looked at your naked brain and had a very poor opinion of what he saw there.
...the lake was absurd, the water was too blue, the mountains too snowy, and its beauty, hitting you in the face, exasperated rather than thrilled....
3 апреля 2021
Мемуары Жака Пепана — французского повара, больше всего известного своими тв-шоу и книгами в США. Любые мемуары, помимо рассказа о каких-то событиях из жизни, рисуют нам картину автора — главного героя. В этом случае главный герой мне понравился — весёлый, неунывающий, находчивый, но в то же время умеренно наивный и очень-очень любящий еду и кулинарию. Читается книга приятно и настроение оставляет отличное.
Ещё поражает, насколько всё-таки сложно быть поваром. Можно много готовить дома, но это никак не сравнится с тем уровнем, которого достигают те, кто изо дня в день месяцами (а то и годами) жарят мясо на гриле, или разделывают рыбу на филе, или делают любую другую кухонную работу. Без такого количества практики и без настоящей ответственности за результат такого, конечно, не достигнешь. Интересно было узнать, что в середине прошлого века на ресторанных кухнях во Франции готовили без рецептов — новичок в команде смотрел и повторял за другими, пока не получалось. Это объясняет, почему в старинных кулинарных книгах рецепты настолько неподробные.
Отдельно понравился способ добиться того, чтобы поварята не воровали фрукты:
Oranges, bananas, and pineapples were scarce and exotic. Except at Christmas, most French boys never got them. Chef knew this and kept his eye on apprentices assigned to prepare the fruit to make sure that none of us ate any of our handiwork. When he left the room for a few minutes, we were instructed to whistle loudly so that he could be certain we were not swallowing anything while he was gone. Of course, two of us whistled while the third apprentice stuffed his mouth with fruit as quickly as he could.
Ещё я знал до этого, что Пепан был поваром Шарля де Голля, а до него — Феликса Гайара. Но только из этой книги я узнал, что он делал это, находясь по сути на срочной службе в армии, и когда срок службы закончилась — закончилась и его карьера повара для первых лиц страны. Ещё запомнилась история, как ему неожиданно сказали, что гостей ожидается в два раза больше, и стало понятно, что хлеба на всех не хватит.
I hopped in the back of a stretch limo bearing the presidential flag and proceeded through the streets of Paris at sixty miles per hour to my favourite bakery. At every intersection, police officers stopped traffic, snapped to attention, and saluted.
Вот так вот, за хлебом с мигалками, и ничего, нормальная история для просвещённой европейской страны.
Ещё понравились три истории из его американской жизни. Первая:
His two teenage sons invited me to go to the beach with them and, as it was close to noon, they made sandwiches and ate them standing up. They offered me one, which I refused, deciding that I didn’t want to spoil my lunch. This, of course, was lunch — a far cry from the two hours we used to spend at the table in Neyron. Fortunately, dinner was served much earlier than I was used to, because I was starving by then. We all sat down outside to a meal that included pot roast, carrots, and mashed potatoes. Everyone else dug in. I waited, assuming that they had forgotten the bread and wine. After a few minutes, I realized that these staples would not be forthcoming.
Вторая:
The teacher was explaining some abstruse rule of the language to us. To demonstrate his logic, he mentioned Beethoven. A Chinese student shot up his hand and asked, “What is a Beethoven?” In typical French fashion, I inhaled a mighty breath to join in the peals of laughter. There were none. No one except for me had so much as cracked a smile, and the prof was explaining—without irony—who Beethoven was. I felt ashamed, realizing that if the professor had made reference to a Chinese composer from the first half of the nineteenth century, my hand would have shot up just as fast as the Chinese student’s.
Третья:
One fall day, I was mushrooming with Jean-Claude and his two young daughters, Natalie and Valerie. Driving along a little road, we passed a farm with a sign saying, “Ducks for Sale.” What better on a brisk September night than a dinner of fresh duck accompanied by wild mushrooms? We pulled into the barnyard. A couple of dozen beautiful, white, plump Long Island ducks were feeding peacefully on worms and corn in the grass. Jean-Claude and I visually selected a couple of fat ones.
“Hello,” said the farmer, emerging from her barn. She was a large, sunburned woman, whose hands were rough, with the fingernails cracked and black with dirt. Pushing a stray lock of hippie-length red hair back under a bandanna, she said, “What can I do for you folks?”
“We saw the sign,” I said. “We’d like two.”
She smiled, obviously delighted to make a sale. “Take your pick.” She turned to the little girls. “Are these for you?”
Both nodded eagerly, all but licking their lips.
Jean-Claude backed up the car, opened the trunk, and grabbed the first duck by the throat. With a swift motion, he twisted its head to break the neck and tossed it into the trunk.
The farmer ran toward Jean-Claude, screaming, “Get the hell off this property! Murderer! Are you psycho? I can’t believe what you just did. Leave! Now!”
We paid and departed, minus the second duck.
Отличная книга, в общем, рекомендую.
Современная русская проза. Я читал предыдущую книгу автора «Петровы в гриппе вокруг него», мне понравилось, главный образом своей небанальностью. И вот решил прочитать следующий его роман. Сюжет — российская провинциальная действительность, но в мире, где есть особый вид стихов (стишки), которые обладают наркотическим эффектом, и которые запрещено распространять и сочинять. А главная героиня как раз и начинает их употреблять, а потом и сама очинять.
Очень похоже на предыдущую книгу. Такое же старание быть небанальным, тут оно ощущается более нарочитым. Интересные наблюдения и подмечания. Местами и отвлечённые рассуждения. В общем, всё хорошо, но как-то вот и нет большого удовольствия. Вот бывает, что харизматичный, приятный человек рассказывает длинную шутку, и ты уже заранее улыбаешься, практически начинаешь смеяться, а потом понимаешь, что шутка-то средненькая, не особо смешная. Рассказана хорошо, но нет катарсиса. Так и тут, вроде все компоненты на месте, ожидаешь чего-то грандиозного, а получается просто неплохо. Возможно, дело просто в моих завышенных ожиданиях.
Что отдельно понравилось — так это полнейшее отсутствие чернухи. Это выглядит каким-то чудом. Сальников пишет про Россию, в том числе и про 90-е, и про провинциальную жизнь, и про бандитов, и водку там пьют, и бытовые проблемы всякие. И при этом всё это не конец света, не самое худшее, что бывает в жизни, не вёдра грязи и не бесконечные страдания. А просто события, на фоне которых разворачивается всё остальное, что и составляет тело книги. Я уже и перестал верить, что такое возможно. Впрочем, в предыдущей книге с этим тоже всё было хорошо.
Так что почитать можно, буду ждать следующих произведений.
Сборник научных работ автора-лингвиста и литературоведа, так и или иначе посвящённых поэзии. В книга работы сгруппированы на три раздела: про символизм и значение заголовка, про творчество Набокова, и про поэзию авангарда.
Если честно, я воспринимал книгу скорее на чувственном уровне, чем действительно вчитывался во все эти зубодробительные тексты. В какой-то момент я начал отмечать особенно научно-звучащие фразы и думать «вот это я умную вещь читаю». Например, «языковая единица в функции номинации стремится к субстантивации», песня же. Или заголовок типа «Глагольная предикация как основа переключений семантических пространств в поэзии Д. Хармса». Не то, что бы понять написанное очень сложно, но усилие делать нужно.
Больше всего меня впечатлила лёгкость, с которой в произведении находятся смыслы. Прямо вот те самые «синие занавески». Например, главного героя «Приглашения на казнь» Цинцинната увязывают с китайском династией императоров Цин, а ещё Цинциннат мастерил куклы, а «расцвет театра теней в Китае приходится именно на время правления династии Цин». Или про какие-то стихи мы узнаём, что «они написаны пятистопным хореем, который в русской поэзии связан с темой творческого и жизненного пути». Или что словосочетание «гносеологическая гнусность» имеет «звуковое сходство» с именем-отчеством и фамилией Николая Степановича Гумилёва. И это ведь научные работы, как делаются такие заявления? А если это не так? А если это просто совпадение, причём очень натянутое?
А потом я осознал, что совершенно неважно, закладывал ли автор этот смысл или просто так случайно совпало. Да, «Цинциннат» созвучно «Цин», и из этого факта можно сделать занятные выводы. Как из набора математических аксиом можно надоказывать занятных теорем, и эти аксиомы совсем не обязательно должны отражать реальный мир. Так из здесь, это по сути описание и картографирование смыслов, разной степени очевидности. Понятно, что так нельзя выбрать из нескольких противоречащих друг другу трактовок, но я таких попыток и не видел. Как минимум, это интересно.
Какие-то работы понравились больше, какие-то — меньше. Выписал себе несколько новых авторов. Не жалею, что прочёл.
Сатирический роман 18 века, неоконченный. Повествует о распутной женщине, которая меняет любовников и тем самым продвигается по тогдашней общественной иерархии. Язык старомодный, почитать интересно. Неплохо, но чего-то особенного и не вспомнить.
Книга с предысторией. Автор — профессор информатики в Карнеги-Меллоне — заболел раком поджелудочной железы, лечился, но болезнь оказалась сильнее, и он получил прогноз, что жить ему осталось где-то три-шесть месяцев. И он решил прочитать лекцию в своём университете, о жизни, любви к своей семье и о том, как важно стремиться к детским мечтам. Затем по мотивам этой лекции он написал книгу, где всё примерно то же самое, но добавлено больше деталей и контекста.
И вот как бы такая книга должна производить впечатление. Трогательная, драматичная история, человек прощается со своей женой и тремя детьми, но при этом не теряет оптимизма и чувства юмора. Весело рассказывает о своём детстве, делится правилами жизни, рассказывает о своих успехах.
Но мне вот совершенно не зашло. В этой книге настолько нет ничего удивительного, настолько нет ничего впечатляющего (кроме этой предыстории), что прямо деморализует. Детство было хорошим, родители были любящие, увлечения сына поощряли. С детства автор проявлял настойчивость и смекалку в достижении своих целей. И вот его детские мечты сбывались, не сразу и не всегда так, как было задумано, но сбывались. Он многого достиг. Он любит своих детей. Он рассказывает о важных в жизни принципах, например, «говори правду», или «не ной, просто больше работай», или «не переживай, что думают о тебе другие».
Какая-то такая книга. Вроде и плохого нечего сказать, но ведь хорошего-то тоже.
Лена не выдержала очередного смешка и спросила, а ужас от произносимого как бы бежал за вопросом, но чуть позади, так что не успел закрыть Лене рот...
Однако другие исследователи считают, что фасмеровская этимология нелогична ни в фонетическом, ни в географическом, ни в историческом, ни в содержательном отношении...
...и он при этом похож одновременно на Леннона и на Лаврентия Павловича, причем если бы только на Лаврентия Павловича смахивал, то выглядел бы добрее, чем так, потому что вот безуминка эта ленноновская.
И физрук, и Дмитрий сидели, успокоившись, рядом, тюкались стаканчиками, но больше тюкались, чем пили.
5 марта 2021
Та самая первая книга конца девятнадцатого века. Весьма неплохо, отдельные эпизоды написаны атмосферно-триллерно. Есть правда и куча затянутых водных мест, но это неудивительно, жанр-то только формировался. Язык не очень сложный, без восторгов, но и вряд ли разочаруетесь.
Книга про писательское ремесло. Со всякой мотивацией, мол, попробуйте, вы тоже сможете, у вас тоже получится. На самом деле хорошая книга. Про эмоции, про магию, про веру, безо всякой псевдонаучности, а искренняя и лёгкая. Я понятия не имею, насколько он эффективна, но чтение приятное.
Советская фантастическая утопия. Как же плохо написано. Причём на всех уровнях. Язык — тяжеловесный до невозможности, перегруженный эпитетами везде где можно, примерно так:
Море, тёплое, прозрачное, едва колыхало свои поразительно яркие зелёно-голубые волны.
Или так:
Дар Ветер смотрел на толстые надбровные выступы, выражавшие тупую свирепость пермского гада, и видел рядом гибкую Веду с её ясными глазами на умном живом лице... Какая чудовищная разница в организации живой материи!
И ведь почти на любой странице нет спасения. Разговаривают герои между собой как-то так:
— Я тоже становлюсь в тупик, — сказала Веда, — как долго не могли наши предки понять простого закона, что судьба общества зависит только от них самих, что общество таково, каково морально-идейное развитие его членов, зависящее от экономики.
— Что совершенная форма научного построения общества — это не просто количественное накопление производительных сил, а качественная ступень — это ведь так просто, — ответил Дар Ветер. — И ещё понимание диалектической взаимозависимости, что новые общественные отношения без новых людей совершенно так же немыслимы, как новые люди без этой новой экономики.
Если что, это не учёный диспут. Это мужчина и женщина вынуждены заночевать в степи (попали в аварию), сидят вдвоём у костра, «Веда придвинулась ближе», и вот такой естественный разговорчик.
Сюжета нет, ничего не развивается, скукота. И как же плохо написано.
Совершенно не могу вспомнить, как на мои радары попала эта книга, но вот прочитал. Муть какая-то. Что-то плохо заумное про «патриархальный авторитаризм» и как с ним бороться. Причём я уверен, что даже по этой странной теме есть книги получше.
Ностальгический роман про детство и взросление в России начала 20-го века. Медитативное повествование, написано очень хорошим языком (особенно после книги Ефремова, просто отдохновение для души). Понравилось, хорошая книга.
...with a smile that Judas in hell might be proud of.
Было похоже на сон, в котором находишь у себя в доме комнату, где раньше не был, и возникает такое роскошное ощущение, что в жизни куда больше возможностей, чем ты считал.
Он был краснощёкий, с багровыми жилками, низенький, с пузом, без шеи. Лицо его было пристроено так, что всегда было несколько поднято вверх и казалось положенным на небольшой аналой.
...an agony of delightful anticipation...
The wine was Golden Mediasch, which produces a queer sting on the tongue, which is, however, not disagreeable.
29 декабря 2020
Современная российская проза, сборник коротких рассказов-зарисовок. Разумеется, очередная чернуха. Детдомовские дети, бедность, маршрутки, циничные врачи без капли сочувствия, в общем, всё как обычно. При этом ладно бы это было фоном для чего-то ещё. Но нет, суть именно в этом. Откуда такой жанр возник и почему продолжает как-то существовать и регулярно попадать в шорт-листы местных премий, мне непонятно. Понравилось, как описаны некоторые психические отклонения. Но в целом, конечно, мрак.
О Джордане Питерсоне, как и многие, я узнал из этого интервью. Впечатлили его полемические способности и умение выражать мысли, вот и решил прочесть его книгу.
Понравилось. Вообще таких книг сейчас мало пишут. Могу разве что ещё Талеба из похожего вспомнить. Мало книг, где достаточно умный автор рассуждает о разном. Это можно понять, такой жанр легко критиковать, сложно продавать и невозможно поставить в один ряд с чем-то подобным. Тут уместна цитата из самой книги (правда по другому поводу, но очень созвучна моей мысли):
Now, an idea is not the same thing as a fact. A fact is something that is dead, in and of itself. It has no consciousness, no will to power, no motivation, no action. There are billions of dead facts. The internet is a graveyard of dead facts. But an idea that grips a person is alive. It wants to express itself, to live in the world.
Так-то книга про этику с отступлениями в разные смежные темы. Не скажу, что легко читается, я ожидал более доступного изложения от книги с таким названием. Не вижу смысла пересказывать, вижу смысл порекомендовать.
Роман о России начала 20 века. О гражданской войне и эмиграции. Но роман скорее образный, личный и ассоциативный, чем насыщенный персонажами и событиями. Хорошо написан. Вроде бы ничего не блестит и манит, но оставляет интересное послевкусие. Рекомендую. Заодно рекомендую его «Ночные дороги», тоже прекрасная книга.
...печальные, закисающие глаза...
...он всегда прекрасно понимал всё, что читал, — и понимание его превышало его собственные душевные возможности...
Но снаряд попал в соседний вагон, набитый ранеными офицерами; и из него сразу понеслась целая волна криков — как это бывает в концерте, когда дирижёр быстрым движением вдруг вонзает свою палочку в правое или левое крыло оркестра и оттуда мгновенно рвётся вверх целый фонтан звона, шума и трепета струн.
6 декабря 2020
Каким-то образом постоянно натыкался на восторженные отзывы об этом произведении, особенно о втором томе (это первый). Ещё в этом году автор скончался, вот и решил почитать. Это что-то типа современного как бы фантастического фэнтези, со щедро наваленными пошлостями и расчленёнками (по-сорокински, в плохом смысле) и с персонажами и примерной сюжетной линией сказки про Буратино. А может быть, это всё пародия на всё это, где уж тут в наше время понять. Книга оставила интересное чувство. С одной стороны, нравится тут нечему, как литературное произведение — так себе. С другой стороны — фантазия и изобретательность автора вызывают уважение, и с ними соприкасаться интересно, хоть и через толстый матрац плохой литературной формы. Рекомендовать никому не буду, но со вторым томом тоже ознакомлюсь.
Книга (от 1962 года) нобелевского лауреата по экономике о том, что свободный рынок — это хорошо и решает все проблемы, а вмешательство в свободный рынок — это плохо и проблемы создаёт. Со многими тезисами автора я согласен, но та однобокость и догматичность, с какой он их преподносит, мне очень не понравилась. Понятно, что во многих случаях свободный рынок — это прекрасно (например, розничная торговля продуктами), а где-то без вмешательства государства обойтись сложно (например, доставка почты в малонаселённые регионы, это попросту невыгодно, и без государственной компании или дотаций тут просто не обойтись). И вот Фридман уверенно критикует государственное вмешательство, там где это легко, а а там где сложно — в худших манипулятивных традициях обходит вопрос стороной. Вот простой пример (где он предлагает снизить государственное вмешательство в установление валютного курса):
Выступать за колеблющийся валютный курс не значит выступать за нестабильный валютный курс. Если мы поддерживаем систему свободных цен, это не значит, что нам нравится система, при которой цены скачут вверх и вниз, как безумные. Мы выступаем за систему, при которой цены колеблются свободно, однако ценообразующие факторы достаточно стабильны, чтобы цены колебались в каком-то умеренном диапазоне.
Иными словами, хочется, чтоб всё было свободно, но в то же время стабильно. Каким образом достигается эта стабильность в абсолютно свободной системе, непонятно. Рассуждая об антимонопольном законодательстве, он утверждает, что картели возможны только при «подпирающей» государственной поддержке. Или говоря о системе лицензирования врачей, он называет её ограничивающей свободу, мол, что мы не в состоянии сами выбрать себе врача? Или ещё вот
Разумеется, целесообразность столь радикальных профилактических мер, направленных против возможного мошенничества, представляется сомнительной, поскольку нарушаемые в данном случае контракты носят добровольный характер.
Зачем бороться с условными микрокредитами под 100500%, если всё добровольно? (Справедливости ради, дальше он признаёт, что где-то (в сферах, «потенциально благодатных для мошенничества») это всё-таки может быть оправдано.)
В общем, польза свободного рынка понятна и очевидна, интересно бы почитать о том, что делать, где он работает не очень. Но в книге про это ничего нет.
Так-то по нынешним SJW-временам книгу можно бы и запретить. Например, он выступает за то, чтобы работодатели сами решали, кого нанимать, а кого нет. И если кто-то не хочет нанимать на работу негров (или белых) — это его священное право. Да уже и эти вполне логичные вопросы звучат сегодня крамольно:
Если у бизнесменов есть некая социальная ответственность, кроме получения максимальной прибыли для своих акционеров, то откуда им узнать, в чём она состоит? Хорошо ли будет, если никем, кроме самих себя, невыбранные частные лица станут решать, в чём состоит общественный интерес? Смогут ли они решить, какое бремя им будет целесообразно возложить на себя или на своих акционеров, чтобы послужить этому общественному интересу?
А ещё узнал про принудительный выкуп золота у населения США в 1933 и запрет на его хранение, которых длился вплоть до 1974. Казалось бы, царство свободы, не то что у нас, а оно вон как.
Повесть Толстого про Кавказ и жизнь рядом с природой в противовес пресыщенному свету. Как всегда у Толстого, форма проигрывает содержанию. Но за содержание мы его и любим. Персонажи, стиль, психологизм — всё хорошо, но без восторгов. Всё-таки не крупная проза, которая у него и правда выходила шедевральной.
Отдельно запомнился этот глубокомысленный отрывок:
Абреки сидели под горой в болоте. Оленина поразило место, в котором они сидели. Место было такое же, как и вся степь, но тем, что абреки сидели в этом месте, оно как будто вдруг отделилось от всего остального и ознаменовалось чем-то. Оно ему показалось даже именно тем самым местом, в котором должны были сидеть абреки.
Рассказы, опубликованные в блоге Slate Star Codex автором, известным как Scott Alexander. Блог я особо не читал, а вот рассказы понравились. Математически-парадоксальные этюды, приятные кусочки пищи для ума. Рекомендую, если ещё не читали.
Дневниковые записи за 1901—1902, 1911—1913 и за 1917—1921. Как и подобает дневнику, сумбурно и очень лично. Чтение тяжёлое, сообразно судьбе автора. Вряд ли мог бы кому-то рекомендовать.
Было время, когда мои пошлости приглашали девиц к невоздержности, — и это их не губило, но оставляло неизбежно след (не грязноватый ли?). Я же выходил сух из воды.
Доктор, разумеется, мог констатировать только случай отравления, впрочем, сомневался в составе яда и предложил вскрытие, за что был спущен с позором с лестницы ревущим и беснующимся отцом.
...свои непрестанно развивавшиеся идеи он не сумел вместить в те сжатые формы, которых искал; в этом искании сжатых форм было что-то судорожное и страшное, как во всём душевном и физическом облике его.
Как всегда бывает в дальней дороге, на первых двух-трёх станциях воображение остаётся в том месте, откуда едешь, и потом вдруг, с первым утром, встреченным в дороге, переносится к цели путешествия и там уже строит за̀мки будущего.
Если бы я был моложе, на меня всё это производило бы сложное впечатление. Теперь производит только впечатление путаницы.
С утра стал разбирать записные книжки — прошлое дохнуло хмелем.
1 ноября 2020
Хорошие мемуары. Никулин отличный рассказчик. Очень позитивная книга. В основном, про цирк.
Современная российская проза. История деревеньки на берегу Амура где-то в первой половине прошлого века. Почему-то в этой деревеньке все держатся обособленно по национальному признаку. Есть русские, китайцы и евреи. Евреи очень предприимчивые, начитанные, каббала у них и големы. Китайцы очень работящие, непритязательные, у них сложная религия, всякая китайская медицина, каллиграфия, да чего у них только нет. Ещё есть русские, они пьют водку. Описано это примерно так:
Неделю потом Толька пил, не просыхая, даже из канавы не вставал — туда ему дед Еремей приносил самогону на опохмел, самого лучшего, от Рыбихи, вливал осторожно в открытый чавкающий рот, заботливо говорил:
— Вот так вот… Вот так оно лучше. Так оно благороднее.
Чего благородного было в том, чтобы пить в канаве из ведра как последняя свинья, никто не знал, но и уточнять тоже не решались.
В общем, максимально неприятные ребята. Чего у этих русских есть в культурном плане, из книги непонятно, видимо ничего. Потом ещё от русских ушли женщины, и стали жить как амазонки, очень воинственные, русские пытались с ними сражаться, но разумеется потерпели унизительное поражение. Ну а ещё там есть всякая нечисть, русалки, проклятые дома и тому подобное, это почему-то нынче модно в российской литературе. Сужу по книгам, что читал, выбирая наугад, может везёт так просто.
Эту книгу не рекомендую.
Путеводитель по древней Греции второго века нашей эры. Рассказано о регионах, их достопримечательностях, истории, мифах, героях. Случайные вещи, которые запомнились:
Мне понравилась, хоть и читается непросто: книга большая и довольно сухо написанная.
...у него такая фигура, какая бывает у подвыпившего человека, когда он поёт...
Текст он произносил громким, хрипловатым голосом, немного шепелявя. Именно о таких артистах Арнольд говорил: «У него рот полон дикции».
Тот, который называется «Филометор», был восьмым потомком Птолемея, сына Лага, прозвище же свое он получил в насмешку, так как мы не знаем ни одного из царей, который был бы так ненавидим своей матерью...
...направо находится храм Артемиды Лимнайи (Озерной). При первом взгляде ясно, что крыша у него обрушилась...
...обе эти статуи сделаны без всякого искусства: статуя Зевса Мейлихия похожа на пирамиду, а статуя Артемиды — на колонну.
6 марта 2020
Книга про то, как правильно ставить цели в компании. Короче, надо использовать OKR-ы, это значит objectives и key results. Objective — это, собственно, цель, которую вы хотите достичь. И для каждой такой цели вы формулируете key results — те результаты, которые должны привести к достижению этой цели. Цель — она такая мотивирующая и вдохновляющая. А результаты — конкретные и чёткие. Впечатляет? А ведь это ещё не всё. Чтобы всё работало, должны выполняться четыре условия (автор почему-то называет их superpowers). Во-первых (focus), эти OKR-ы должны быть сфокусированы на самое важное. То есть делать надо то, что важно, а то, что неважно, не делать. Во-вторых (align), OKR-ы всех сотрудников компании должны работать сообща и согласовано, а не как лебедь, рак и эта рыба. В-третьих (track), за выполнением OKR-ов надо следить, и анализировать, почему получился именно такой результат. И в-четвёртых (stretch), цели надо ставить амбициозные, чтобы они требовали чуть больше усилий для их достижения. А ещё нужно проводить с сотрудниками встречи один на один. И всё это заработает, только если сначала выстроить правильную корпоративную культуру.
Вот, я пересказал всю книгу. Весь остальной текст — примеры того, как компании жили плохо (или средненько) до OKR-ов, а с OKR-ами стали жить прекрасно и даже лучше. Ну и в целом про то, какие же эти OKR-ы замечательные. Если честно, я так и не понял, в чём их новаторство, всё это звучит, как довольно очевидные вещи (ну может, кроме того, что все в компании видят цели всех своих коллег). И написано ну очень уж продающе и напористо. Хотя истории из жизни компаний местами интересные. Как-то так.
Решил вот перечитать. Сейчас, посмотрев свежим взглядом, понимаю, что никакая это не художественная литература, а основательная философская работа, развитие тем, начатых в Generation «П». С этой точки зрения очень хорошо, не сказать, чтоб особо ново и оригинально, но всё же увлекает. Но вот на этом фоне идей зачем-то есть какие-то персонажи, как бы сюжет и даже какой-то конфликт. Всё это ощущается чужеродно и ненужно. Есть тут ещё и афоризмы, это наверное одна из самых разошедшихся на цитаты книг Пелевина: тут и про клоуна и пидарасов, и «вот на этом невысказанном предположении...», и про «мой тип потребления, как сейчас говорят, сосёт и причмокивает». Но тут чего удивительного, это всегда было сильной стороной Пелевина, он эти афоризмы может генерить с пулемётной скоростью. Ощущение, как от вот этих его ранних строк:
Прямо перед ним на подстилке из озёрного камыша, перевитого синими шёлковыми шнурами, храпел, раскинув ноги и руки, великий поэт И По. Рядом с ним ёжилась от холода известная куртизанка Чжэнь Чжао по прозвищу Летящая ласточка. И По спихнул её с подстилки, и ей было холодно. Император с интересом наблюдал за ними уже четверть стражи, ожидая, чем всё кончится. Наконец Чжэнь Чжао не выдержала, почтительно тронула И По за плечо и сказала:
— Божественный И! Прошу простить меня за то, что я нарушаю ваш сон, но, разметавшись на ложе, вы совсем столкнули меня на холодные плиты пиршественного зала.
И По, не открывая глаз, пробормотал:
— Посмотри, как прекрасна луна над ивой.
Чжэнь Чжао подняла взгляд, на её юном лице отразился восторг и трепет, и она надолго замерла на месте, позабыв про И По и источающие холод плиты. Император проследил за её взглядом — действительно, в узком окне была видна верхушка ивы, чуть колеблемая ветром, и яркий край лунного диска.
Надо чего-нибудь нового у него почитать.
Книга про повседневную жизнь в Англии в 14 веке. Несмотря на игривое название, написана она достаточно нейтрально, но при этом читается легко, а материал подобран хорошо и щепетильно, с кучей ссылок на источники. Хорошая историческая книга, рекомендую.
Роман про девушку, которая вместе с мужем живёт в пустых чужих летних домах на побережье Флориды. Очень медитативный, практически до укачивания. Спокойный и безумный одновременно. Я не знаю, существует ли особый дух американской литературы 80-х, но если существует, то в этом романе он точно есть. Мне понравилось.
Книга про повседневную жизнь в Англии, но теперь во времена правления Елизаветы I. Абсолютно всё такой же формат, что и предыдущей книге, разве что чуть подробнее. Всё так же хорошо, всё так же рекомендую.
Соцреализм про революцию и гражданскую войну. Всё идеологически верно, с погружением в атмосферу. Восторгов особых нет, но какая-то энергия определённо присутствует.
Книга про дзен. Суть книги в том, чтобы понять, что у тебя нет головы. Точнее, с этого стоит начать. А вообще, про дзен, про самого автора, про философию, про практику, много про что. Люблю такие книги, с одной стороны, текст очень бессистемный, а с другой — понимаешь, что потому он и уникальный, штучный. Книга небольшая, читается легко, впечатления очень свежие.
Sally exhibited her sandwich. Shredded carrots and a few raisins lay between two large pieces of underdone bread. The bread was damp and pale, as though it had seen something terrible.
Она стояла в дверях, грациозно изогнувшись; чувственные ноздри, знакомые с кокаином, вздрагивали.
There was a big red moon, full as a blood-filled tick, hanging overhead.
“Nice moon,” he said. “Nice moon.”
It was clear to Liberty that it was a somewhat alarming-looking moon.
The bar was small and dark and its parking lot was vast and dark.
There had been a sandcastle contest there the day before and the beach was humpy with failures.
— Видишь небо? Оно голубое. А ведь у тебя такие же глаза. Это нехорошо. У тебя глаза должны быть серые, стальные. Голубые — это что-то чересчур нежное.
В лавках цирюльников часто стоят цитры или лютни, и клиентам разрешается играть на них в ожидании своей очереди.
Темнота развязала руки. В чёрной темени легче раздавить человека: даже шакал и тот любит ночь, а ведь и он нападает только на обречённых.
It was a duck mask, the duck’s expression registering surprise and concern. It was not Donald Duck. It was a duck personality entirely different from Donald’s.